Благодаря Погосту есть у города и два других, меньших названия.
Первое — Город Туманов. Оно связано с "Безносыми" Гила.
Второе — Последний Приют. И оно тоже косвенно отсылает к Катакомбам и Погосту.

Безносые Гила — это его личные слуги из числа людей. Обычно ими становятся наиболее искусные волшебницы и волшебники из Шерты, — Гил искренне ненавидит идиотов, и потому абы кого к себе не подпустит, — которым Гилъенир, по прибытию в Погост, лично вырезает ноздри, нос и лишает их чувства обоняния навсегда. Это связано со спецификой Погоста.
Центральная башня его, вопреки многочисленным заблуждениям, не предназначена для жилья. По крайней мере — не в первую очередь. Это огромный магический реактор, топливом в котором служат людские трупы, сжигаемые волшебным пламенем в пыль. При этом продуктом реактора становится сизый туман, тускло светящийся лиловым в темноте, обладающий сладковатым запахом. Он медленно растворяется в воздухе сам, если только его поток не поддерживать, — что и делают в Погосте постоянно, — и при длительном дыхании им он полностью растворяет волю человека. Растворить туман при этом, или как-то обезопаситься от него, невозможно, а потому единственным выходом для рода людского становится полное лишение чувства обоняния. На иные расы Туман Погоста просто не действует.
Безносые должны обладать собственным разумом, чтобы действовать своевольно, а не только по указу Гилъенира, и именно поэтому они лишены одного из своих достоинств. В целом их немного, и очень редко бывает так, что они вооружены или даже умеют сражаться; порабощённые туманом пленники слушаются любого приказа, который они получают, они не требуют еды и воды, и готовы умереть в любой момент по первому слову. Альиевер, поговаривают, умеют исцелять последствия отравления, но стоит однажды заражённому почуять Туман Иаверта вновь, и его мозги тут же сызнова превратятся в кисель. Надо ли говорить, что иные Безносые без зазрения совести пользуются своими полномочиями? Благо, самому Гилу до этого дела, как правило, нет; напротив, он не прочь делиться со своими слугами частью жертв, если это идёт им на благо. Более того, самые достойные из Безносых получают право нивелировать своё уродство фальшивым носом руками самого Гила.

Жертвами Погоста же становятся, как правило, бродяги, сироты и бедняки, не имеющие средств к существованию. Именно поэтому Иаверт также известен как Последний Приют, ибо в этот город стекаются все люди, не нашедшие своего места в мире, а иногда и те, кто заслужил наказание или кару и был приговорён к гуманной казни. Всё-таки, порабощённые Туманом люди не испытывают ни боли, ни страха, ни сомнений. Тем не менее, Погост не настолько прожорлив, чтобы поглощать столько людей сразу, а так как содержать всех жертв в Катакомбах физически невозможно, многие из них попадают и в самые обыкновенные приюты. Случается и такое, пусть и редко, что кто-то доживает до того срока, когда он волен покинуть город, благо в Погост первым делом отправляются нерадивые и смутные дети.
Сам Гил-Трупоед предпочитает "чистые" образцы, что среди бродяг и преступников, понятное дело, встречается редко, и потому искренне любит детей. Также он совершенно честно готов выкупать их у родителей за сравнительно небольшие деньги. Поэтому, если в семье проблемы, ребёнка содержать не на что, а положение выправить надо, его вполне можно продать в Погост. Его больше никто, разумеется, не увидит, и такое поведение считается недостойным, но отчаянные времена порой располагают к отчаянным решениям, а в самом Погосте к этому относятся совершенно нормально.

Большую часть времени Гилъенир занимается научными изысканиями. Он вызывает мутации у людских тел, проверяет на них эликсиры, зелья и заклятья, насылает на них болезни и излечивает, а иной раз — выполняет указания самой Нэрдаэль. У последней, разумеется, далеко не всегда есть работа для подобного специалиста, но если есть — княжна точно знает, к кому можно обратиться за помощью. Вечерний Гил предан ей искренне и беззаветно, а не по принуждению.
Что немаловажно, прежде всего Гилъенир ищет познания, и потому к нему вполне можно обратиться за помощью. Ведомый собственной логикой, Стервятник Гил, способный убить сотню человек за день, не тронет и пальцем интересного больного, пока не вылечит его до совершенно здорового состояния, и не отдаст обратно в семью, не взяв за свои дела даже самой мелкой монеты — он считает достойной оплатой и саму интересную загадку, а убивать её решение, в его понимании, — всё равно что сжечь только что написанный трактат.
Когда тело жертвы исчерпает свой лимит, его отправляют в волшебное горнило Погоста, вырабатывать Туман своим пеплом, и в иные дни жертв настолько много, что Туман переполняет Катакомбы, выбираясь на улицы города. Случается это не так уж редко, но — строго по ночам, в связи с чем герцог Эбернетт давным-давно издал указ о комендантском часу после захода солнца. В такой концентрации Туман едва ли способен отравить организм безвозвратно, но из-за разной восприимчивости случаются вещи, доставляющие неприятности. Так, например, девушка, вышедшая после захода солнца и попавшая в волну Тумана, легко согласится на изнасилование, прохожий отдаст все свои сбережения и перережет себе горло, а ребёнок легко спрыгнет с крыши, если найдутся те, кто захочет и сможет этим воспользоваться. В эти же ночи Безносые Гила могут покинуть катакомбы, дабы проследить за тем, чтобы никто не пострадал, но надо ли говорить, что в действительности их никто не контролирует? Убивать же Безносых чревато — Гил действительно крайне силён, и кару, если преступник не найдётся, может понести едва ли не весь город. История Иаверта знает несколько восстаний, задолго до нынешних лет, ещё когда дух бунта был жив, закончившихся плачевно.

Таким Иаверт, Последний Приют, и кажется со стороны.
Много приютов и домов для бедняков, обсидиановый шпиль Погоста и мрачные Катакомбы у его основания, сизый Туман по ночам и строгий комендантский час, призывающий не покидать дом во время, когда по городу ходят Безносые Гила. Но что удивительно, такая слава даже идёт Иаверту на пользу.
Иаверт, благодаря Гилу, также считается столицей Алхимии. Его же потребностями здесь развиты производства самых разных толков, не имеющие аналогов во всей остальной Арте, а их уникальность и ценность становится залогом крепкой экономики города, а она, в свою очередь, ведёт к богатству его жителей. И даже если у молодой семьи совсем нет денег, у них существует чрезвычайно простой способ поправить своё положение — нужно лишь обратиться к Гилу. И забыть про своего ребёнка.

Верховный Надзиратель Гор, попав в Радон, полюбил вешать преступников. Не только за серьёзные проступки, но и за сущие пустяки, за которые в других местах в худшем случае дадут по рукам. Гор, по-своему честный, считал и поныне считает своим долгом карать неверных людей, сомневающихся в Нусе и его законах, а сам его господин, небезызвестный Нус, видит в этом всём хорошую возможность повеселиться.
Но Бухтой Висельников Радон назвали не только потому, что тут вешают людей, но и из-за того, как это делают.
Радон изначально был весьма любопытным городом. Формально его можно разделить на две части — побережье, и та доля Радона, что уходит в глубь суши. Первая часть, побережье, огибает едва ли не всю бухту, но оно является скалами с массой природных пещер внутри, а потому при первом взоре кажется, будто кто-то выстроил город в самой скале, что и является правдой: задолго до Эпохи Вечности повелители Радона приглашали уважаемых мастеров из числа гномов, чтобы те помогли облагородить эти земли. Поэтому зачастую дома и улицы, расположенные внутри скал, буквально нависают над водой, а часть побережного Радона и вовсе выстроена на воде. Что любопытно, попасть в Радон можно только на корабле, и если ты упал в воду — путь назад тебе заказан; это сделано для того, чтобы у беженцев из тюрьмы, решивших сброситься в воду через окно, не было никаких шансов спастись.
И вот, прямо на этих скалах в большинстве домов и находятся висельные крюки, из-за чего уютные и даже тёплые огни окон разбавляются висящими высоко над водой мёртвыми телами, которыми не брезгуют полакомиться иные морские птицы.

Побережье Радона считается его западной частью, глубинная часть, уходящая в сушу, называется восточной. И хотя бунт был подавлен многие века назад, злоба, созданная тогда между жителями, жива и по сей день.
Считается, что те, кто живут на западе, продались ассарам безвозратно, в то время как восточные жители Радона, кажется, ещё хранят свою гордость. Разумеется, в присутствии Гора все они равны, но это не мешает им жить в состоянии холодной войны постоянно, когда око хозяина за ними не зрит. В действительности, ни те, ни другие уже давно не имеют подлинных мотивов для вражды, но примириться со своей историей абсолютное большинство семей попросту не способно. Именно из-за этой неочевидной на первый взгляд вражды город и прозвали Двуликим; он не только делится на два лагеря, но ещё и ведёт себя весьма двулично в присутствии Гора.
Западный Радон живёт преимущественно как порт и тюрьма, восточный — многочисленными полями, охотничьими угодьями и лесным хозяйством.

Море, разделяющее Арту и Радон, ранее называлось Жемчужным. Многочисленные ныряльщики промышляли его добычей, пока оно практически полностью не иссякло. Произошло это задолго до начала Эпохи Вечности. С её же приходом озеро получило новое название — Жёлтое Море Нуса. И имя князя здесь подразумевает, что именно его усилиями море едва ли не буквально стало жёлтым.
Изначально Нус обратился за помощью к Нэрдаэль, но та, зная о том, как Нус относится к Гилъениру, — а именно с лёгкой руки Нуса Гила прозвали трупоедом и стервятником, — ему отказала. Тогда на помощь Нусу пришёл брат Гора — Мор, известный своей тягой к отравлениям и ядам. Нус буквально возжелал отравить Жемчужное Море, целиком, и Мор занялся этой задачей со всей серьёзностью.
Именно его стараниями на дне Бухты Висельников гниют, под действием могущественного заклинания, тысячи трупов, отравляющих воду на многие мили вокруг. Именно из-за него вода утратила в своей прозрачности и пожелтела, а имя Мора с тех пор прочно ассоциируется с массовой проказой или мороком. Рыбаки лишились своей работы, а сам Радон выжил лишь благодаря тому, что на острове нашёлся внутренний источник пресной воды. А всё из-за того, что Нус очень не хотел, чтобы из его тюрьмы хоть кто-то выбрался живым.

Сама тюрьма также заслуживает отдельного внимания. Подобное части Радона, Тюрьма Нуса целиком выстроена на воде. Она деревянная, сухая и хлипкая, но огромная, высокая и больше напоминающая лабиринт. Никто не скрывает, что охраны и порядка здесь особо нет, — если только рядом нет Гора, который в тюрьме живёт и запросто сносит головы в равной степени что преступникам, что надзирателям за любой косой взгляд, — но сбежать из этого места сложно по другим причинам.
Во-первых, бежать обычно попросту некуда. Мостов, ведущих в город, всего три, и вот они охраняются невероятно строго. В этом заинтересованы сами жители, поскольку если Гор отправится искать беженцев в город — головы полетят уже там. Бросаться в воду — самоубийство, гниющий источник Мора и отсутствие возможности вернуться на поверхность сделают своё дело. Впрочем, для кого-то и это выход.
Во-вторых, если разозлить Гора, он буквально взорвётся, и сравнительно хлипкая конструкция тюрьмы этого попросту не выдержит. Тогда все, начиная от заключённых и заканчивая надзирателями будут мучительно гибнуть или в огне, или под завалами, или в отравленном море. Сам Гор от этого никак не пострадает, и даже более того — тюрьма каждый раз строится исходя именно из этой особенности Верховного Надзирателя. И нет-нет, а раз в полгода, иногда и чаще, Тюрьма Нуса снова вспыхнет, освещая очередную попытку побега гибелью множества людей. Надо ли говорить, что и в надзиратели этой тюрьмы назначают в основном отбросов общества, давным давно вышедших в тираж?

Разумеется, во всех случаях могут быть свои исключения. Иному беженцу, чудом выжившему в водах Жёлтого Моря, помогут и даже приютят, а какой-нибудь надзиратель успеет сбежать из Факела Гора по мостам, выстроенным, как и основание тюрьмы, на славу, но всё же сейчас Радон, некогда славившийся своим духом свободы и воли, заслуживает куда более грустного эпитета Невольная Гавань.

Честный поединок — средство разрешить разногласие. Он проводится один на один, на специальной арене, перед боем каждый имеет право взять одно любое оружие, которое пожелает. Магия — отдельный вид такого вооружения; если вздумал колдовать — иной помощи не жди. Смерть, при этом, не является желательным исходом, и бой длится до тех пор, пока одна из сторон не сдастся. Если ты убьешь соперника, готового сдаться — готовься умереть сам. Если ты нарушишь правила честного боя — готовься к смерти. Если ты вдруг придешь на бой не один... исход очевиден, не так ли?
Кроме того, Дуэль (официальное название — Дуэллум, но им пользуются лишь в официальной обстановке) — самое популярное местное развлечение и способ зарабатывать.
Ежедневно на десятках малых арен проходят Дуэли бойцов, жаждущих славы и признания Великой Эсты, ибо каждый знает, что победы ведут к обогащению, как фактическому, так и моральному. Победа в сражении — небольшой заработок, в ежедневном турнире — ощутимый доход, в еженедельном — способ не тужить весь следующий месяц, в ежемесячном — богатство, а победа в ежегодном турнире имени Великой Эсты ведёт к легендарному статусу и безбедному существованию до конца своих дней.

Соответственно, малых турниров, они же, применительно к Неерварту, Торниментумы, ежедневно проводится огромное множество. Еженедельных — меньше, но их уже посещают важные господа и абсолютное большинство местных ассаров. Ежемесячные — серьёзное событие, проводимое на Великой Арене, а те, что проводятся каждый год, и того важнее! К ежегодному турниру готовятся как к великому празднику!
Разумеется, никто не пустит зелёного бойца на крупный Торниментум сразу, но попробовать себя в дуэлях может каждый, независимо от расы и пола, и если заслужить достаточное признание — дорога на Гранд-Торниментум открыта. Соответственно, первые одиннадцать чемпионов, заслуживающие приглашение на Великий Турнир — это победители ежемесячных турниров, проводящихся до того, а остальные трое — выходцы из «мясорубки», попробовать окунуться в которую может каждый. Это даёт шанс поучаствовать каждому достойному. Весь этот процесс, все эти сражения, не утихают ни на секунду, и лишь во время месяца Гранд-Торниментума все взгляды прикованы именно к нему. Случается это каждый второй месяц лета.
Дуэллумы, при этом, подчас куда более жестоки и убийственны, чем более скромные дуэли (которые, к слову, встречаются достаточно редко, ибо спорящие нередко предпочитают решать разногласия на малых торниментумах, где им за это ещё и заплатят), но это объясняется тем, что умереть на любом Торниментуме крайне трудно: на всех аренах, будь то малая на окраинах, или сама Арена Эсты, лежит могущественное заклинание, не позволяющие никому умереть в пределах её круга. Следят за этим со всей строгостью.
Трудами Гилъенира, — за помощью к нему Эста обращалась через Нэрдаэль, — в каждой арене также есть достаточный запас целебного хилайфа: липкой жижи угольно-лилового цвета, способной исцелять самые немыслимые травмы, если дать ей достаточно времени в покое. Поставки хилайфа из Иаверта в Неерварт не прекращаются ни на день, что в своё время дало толчок активной торговле между этими городами, а кроме них — всеми сопутствующими и рядом находящимися, ибо потребности Неерварта породили своих мастеров, равных которым найти в других землях непросто.
Здесь постоянно куётся оружия и броня, здесь в почёте сильные и здоровые люди, а потому здесь множество ферм, на которых запасается мясо, тонны отличного мяса, продающиеся по бросовым ценам, здесь множество шахт, где добывается медь, олово, железо и серебро, и здесь достаточно тех, кто умеет за себя постоять. А потому, если вам нужен достойный защитник, обратиться за ним лучше всего в Неерварт.
Многочисленные фермы и кузницы простираются на километры вокруг.

Отдельного упоминания заслуживают шахты Неерварта.
Задолго до войны Неерварт звался по другому, тогда его звали Утрехтом, и служил он одной цели — добывать медь. Были в его горах и другие металлы, уже упомянутые, но именно меди в нём было больше всего; её было настолько много, что сами горы получили прозвание «ржавых», и именно на Ржавых Горах княжна Эста выстроила себе Великую Арену, многократно разросшуюся вширь. Позже, благодаря её стараниям, подле Столицы Юга магией Шерты будет возведено целое озеро.

Неерварт оставляет странное, но определённо благостное впечатление. Если прибыть сюда вечером, можно столкнуться с чарующей красоты закатом, отражающимся множеством бликов от Ржавых Гор; множество труб пыхтят здесь даже ночью, а люди здесь здоровы, веселы и не боятся боли. Душевное тепло и благодать словно бы поселились в этом воздухе. Здесь в чести честность, справедливость и хорошая драка, за которую не будет стыдно. Коренные жители уже давным давно смирились с тем, что живут бок о бок с могущественными ассарами, и даже более того — в какой-то мере считают их не хозяевами, а покровителями.