- Зачем!? Зачем ты разрываешь мне душу!? Твоя гибкая шейка, твои сладкие, мясистые ляжки… Они сводят меня сума!.. Остановись, прелестница, не соблазняй меня своим грациозным тельцем! Как бы ни манила, как ни звала, я не могу ныне быть с тобою, и не в силах вкусить тебя... Сочная, жирная... О-о-о… Как славно обнимает вкуснейшая плоть твои кости!.. – опустошённо опустив череп, Анлаар замолчал, впирая взгляд пустых глазниц в землю. Меж тем, мясистая куропатка, овладевшая его думами, взошедшая на пиршественный стол его помыслов, продолжала вызывающе дерзко разгуливать по ветке ближайшего дерева, словно красуясь перед беспомощным рыцарем. К слову, о беспомощности… Вспыхнувшие в памяти образы былого, времён, когда он мог целые дни и ночи напролёт предаваться чревоугодию и возлияниям, совсем отвлекли его от того «щекотливого» положения, в котором он оказался. А положение это и впрямь было не из приятных: посреди Эстского моря лежал один лесистый остров, безлюдный и тихий, и именно здесь, вдали от побережья, в тени вековых деревьев, стоял один злосчастный дуб. Но не просто дуб, каких много здесь или в каких иных местах Эреба, и не какой-нибудь дуб, в норе под которым живут лисицы или кролики, а дуб по-настоящему с большой буквы! Настоящее могучее древо, достойное того, чтобы на нём был распят мёртвый рыцарь. Ну, или не совсем мёртвый…
Пронзённый собственным мечом меж рёбер, накрепко пригвождённый к покрытому истрескавшейся корой стволу, Анлаар коротал здесь, в глуби острова Кинжальной Раны, уже шестой день. Амризская Роза, сияющая в редких солнечных лучах, падающих на неё сквозь плотную завесу листьев, глубоко сидела проклятом дереве, упираясь гардой в белеющую грудь своего владельца, но у него не было даже возможности для того, чтобы попытаться вытащить её – руки воина, раскинутые в стороны, были крепко привязаны к ветвям дерева. А чтобы усугубить ситуацию, толстые канатные верёвки, стянувшие его костлявые конечности, несли на себе колдовскую печать, окончательно лишающую рыцаря шанса на освобождение. Парой метров ниже, на вьющихся по земле мшистых корнях, грудой лежали доспехи, из стальных объятий которых Анлаара не слишком добродушно выдернули его «злодеи».
И ведь немногим ранее абсолютно ничто не предрекало столь шокирующего поворота событий! Казалось бы, нет ничего проще, но... Кто знал, что за столь удачно лежащими на черепе мышцами и изящно натянутой поверх них кожей может скрываться злобная, нетерпимая ведьма? И как, скажите на милость, можно было разглядеть в её «верных оруженосцах», в челяди, на которую благородному человеку и мельком-то глянуть некогда, не то что разглядывать детали, злосчастных бандитов?
Впрочем, Анлаар не унывал. Хотя дела обстояли не самым захватывающим образом, всё же, у него в запасе было полно времени… Хотя, конечно, ждать, пока дуб, с которым он сейчас состоит в самых тесных отношениях, зачахнет и сгниёт, не хотелось. Рыцарю верилось, что обязательно произойдёт что-то, что принесёт ему свободу. В конце концов, висеть здесь было не слишком интересно – вид открывался, мягко говоря, средний: деревья, покрытая мхом земля, камни, снова деревья, и… ещё одна груда камней, какие-то руины, уводящие кривыми ступенями в темнеющий провал в земле… Анлаар с превеликим удовольствием сейчас бы с шумом выдохнул, чтобы показать, сколь невысокого мнения он о тех строителях, чьё развалившееся детище сейчас лежало в поле его зрения, но у него не было лёгких, чтобы сделать это со всей убедительностью. Увы. Но, в конце концов, кто так обтёсывает камни? И что за безвкусный узор проступает сквозь мох? Что за пытка, лицезреть убожество, достойное лишь свинарников. Право слово, за такое он, в своё время, засёк бы нерадивых каменщиков до смерти. Оставалось лишь надеяться, что смерть их была мучительно ужасна…
Анлаар поднял своего костяное лицо - кичащаяся нагулянным жирком птица теперь уже не ходила по ветке дерева напротив, но уверенно и смело разместилась на ней, явно не собираясь улетать в ближайшее время. Рыцарь покачал черепом из стороны в сторону:
- Ты, очевидно, издеваешься надо мною, коварное создание…
